Фэндом: FMA, Завоеватель Шамбалы.
Название: Замок Чёрных Ключей.
Автор: _belko
Бета: пока не отбеченно.
Жанр: драма, немного ангста.
Статус: в процессе
Дисклеймер: на персонажей не претендую… только, если в своих самых сокровенных фантазиях =)
Рейтинг: G
Персонажи: Эдвард, Альфонс, Хоэнхайм, Уинри, Идзуми
Размещение: с согласия автора.
От автора: стоит ли писать продолжение?

Часть первая. Пробуждение.

Потолок…Белый… Эдвард открыл глаза. Тело было полностью расслабленно. В голове не было никаких мыслей и воспоминаний. Ему было тепло, уютно и спокойно.
- Сынок, поспи ещё. Ты потерял слишком много сил.
Эдвард медленно повернул голову в сторону знакомого голоса.
- Отец…
Он подумал, что сейчас в нём, наверно, должны проснуться какие-то чувства. Но какие? Радость или грусть? Любовь или ненависть? Ответы на эти вопросы он уже не помнил.
- Ты меня помнишь?
- Да.
- А своё имя ты помнишь?
- Да, - казалось, что даже такие элементарные вещи он вытаскивал из своего сознания с огромным трудом. – Эдвард… Элрик.
- А что-нибудь ещё помнишь?
-Да… Не знаю… Я устал…
- Ну, поспи тогда ещё.
Отяжелевшие веки сразу же сомкнулись. И Эдвард погрузился в крепкий и желанный сон без сновидений.
Хоэнхайм подошёл к большому окну напротив кровати, и прислонился лбом к прохладному стеклу. За окном шумел Лондон. Люди и машины спешили по своим делам, сливаясь в единую безликую массу.  Ничего не поделаешь - такова особенность всех больших и быстроразвивающихся городов. Но Хоэнхайму нравился Лондон. У этого города, с яркой многовековой историей, была живая душа. И люди здесь, несмотря на – временами чрезмерную – чопорность и приверженность традициям, были весьма дружелюбны и приветливы.
"Странно… Один век сменят другой, а люди практически не меняются. Они всё также любят и ненавидят, радуются и страдают, предают и прощают. Меняется лишь внешний облик городов и людей. Хотя… Пожалуй, со временем стремление к деньгам и власти захватывает всё больше людских умов и опустошает всё больше душ."
Он посмотрел на спящего сына. Эдвард был последней ниточкой, связывающей его с тем миром, где он был счастлив. Там он встретил Тришу, и впервые за свою долгую жизнь полюбил. Только с этой женщиной он узнал, что любовь может быть настолько сжигающей и всепоглощающей, но оставаться при этом кристально чистой… А потом её не стало…
И единственное, что до сих пор заставляло его продолжать жить – это сыновья…
- Прости, Эдвард… Но ваши с Альфонсом жизни теперь вряд ли пересекутся… Я не мог позволить тебе умереть, но и дать тебе счастье тоже не в моих силах… Слишком тяжек твой грех. Единственное, что я смог для тебя добиться – это покой.
Твои воспоминания не стёрты полностью, но… Мне остаётся лишь надеяться, что ты никогда не встретишься с тем, кто яркой вспышкой осветил бы их.
Спи, сынок. Ты заслужил этот покой.

**********

Потолок… Чёрный…Альфонс открыл глаза. Тело скрутило от жуткой боли. Ему казалось, что с него содрали кожу, и холодный каменный пол, на котором он лежал, впивается ему прямо в оголённые нервы. Его тошнило, перед глазами всё сплывалось, а голова разрывалась на части от нахлынувших воспоминаний и ощущений.
Он закрыл глаза и снова стал погружаться в тёмную пустоту. Боль немного отступила… Врата вновь распахнулись перед ним.
- Не смей! Дыши! – Роза со всей силы ударила его по лицу. – Ну давай же… Сделай вдох! Я прошу тебя!

- Но я не хочу…Зачем?
- Нет, сынок, твоё место там.
- Но мне там так больно…
- Всё пройдёт. Ты же сильный.
- А где Эд?
- Тебе уже пора обратно.
И невидимая рука мягко вытолкнула его из темноты.

Ал  открыл глаза и сделал первый, за последние пять лет, вдох. Прогнивший воздух наполнил лёгкие, обжигая и разрывая их. От боли на глазах навернулись слёзы.
- Эд…- на выдохе произнёс он.
Врата захлопнулись, и сон заключил в свои объятия младшего из братьев.

**********

С каждой минутой сна воспоминания уходили от Эдварда. А вместе с ними уходили боль, страдания, чувство вины. На их место приходил покой.
Потолок…Белый… Тело по привычке сжалось, готовясь принять боль от утраты и непоправимой ошибки. Но в его сознании было то же, что и перед глазами – белый потолок.
Элрик лениво порылся в воспоминаниях. Перед глазами всплывали обрывочные образы.
Он бежит… На пороге большого дома, в лучах заходящего солнца, стоит женщина и протягивает ему навстречу руки. Он не видит её лица – оно словно в тумане – но чувствует её улыбку, полную тепла и любви.
Кто она?
Он радостно смеётся и убыстряет бег… Кажется, рядом бежит кто-то ещё и тоже смеётся.
Кто ты?
Но воспоминания обрываются, и Эда окружает темнота. Яркая вспышка – и перед глазами снова белый потолок. Веки тяжелеют, и он снова погружается в сон.

- …Эдвард, - донеслось откуда-то издалека, - Эдвард, ты спишь уже несколько дней. Тебе надо что-нибудь поесть.
- Отец, что произошло? Почему у меня такое тело?
- Была страшная… катастрофа…
Немного помолчав, Эдвард спросил:
- А семья? У меня же был кто-то ещё, кроме тебя: мама, сёстры или братья?
Тяжело вздохнув, Хоэнхайм сел в кресло рядом с кроватью сына и прикрыл глаза рукой:
- Эдвард… Я же тебе говорю – ужасная и непоправимая катастрофа… Это было давно… очень давно… В другой жизни.
Хорошо знакомый, но уже почти забытый, липкий страх сковал Эдварда. Кольнул душу и снова исчез.
- И что же мне теперь делать? У меня ничего не осталось, даже воспоминаний.
- Жить. Просто жить. Поверь, но иногда даже самые счастливые воспоминания причиняют невыносимые страдания. Потому что это всего лишь воспоминания, призраки  прошлого… А само счастье уже безвозвратно потеряно.
Немного помолчав, Хоэнхайм добавил:
- Прости, но это всё, что я смог для тебя сделать.
Последние проблески воспоминаний промелькнули, и тут же погасли в глазах Эда. Воспоминания уходили от него. Они струились по миллионам невидимых ниточек судьбы в другой мир…

**********

Веки подрагивали от яркого солнечного света.
- Ал… Ты спишь? – Уинри осторожно коснулась его лица.
Тело уже не так болезненно реагировало на окружающий мир. Но голова всё ещё шла кругом от почти забытых ощущений: запахов, прикосновений…
Альфонс открыл глаза и улыбнулся. Он почувствовал, как напрягся каждый мускул на его лице.
- О, Боже… Оливковые… твои глаза, - по щекам девушки катились слёзы. – Такие большие и оливковые. Ал, я так соскучилась по твоим глазам, по твоей улыбке…
- Уинри, не плачь… И почему ты говоришь так, будто мы с братом обедали у вас с Пинако не вчера, а много лет назад?
Девушка охнула и в ужасе уставилась на Ала.
- Почему ты так смотришь?
У младшего Элрика внутри всё похолодело, и сердце сжалось в предчувствии чего-то ужасного и непоправимого.
- Ты совсем ничего не помнишь?
- Где Эд? – глухим голосом спросил Альфонс.
Он откинул одеяло и вскочил с кровати. Но тело его ещё полностью не слушалось. Ноги подкосились…
Этого не может быть!
Перед глазами проносились ужасные картины из прошлого.
Голубое свечение алхимического круга… В центре лежит бесформенное существо, которое когда-то было их матерью… Боль, страх, крик…И брат, весь в крови…А потом – ничего. Пустота.

Идзуми и Уинри сидели в соседней комнате.
- Так он совсем ничего не помнит?
- Последнее, что он помнит – это то, как они с Эдом пытались воскресить мать.
- Он помнит, что потерял своё тело?
- Нет.
- И он не помнит ничего из тех четырёх лет, что они с Эдом странствовали в поисках Философского Камня?
- Ничего. Эти годы словно стёрты из его памяти…
- Ну что же… Равноценный обмен… Возможно, так для него даже лучше.

Часть вторая. Воспоминания.

Всё вокруг дышало жизнью и счастьем. Чистое небо, яркое солнце… На фоне этой безмятежности тёмным и неуместным пятном выделялись чёрные угли, которые когда-то были его домом. К горлу горечью подступил ком… Неужели, всё, что у меня осталось – это пепел и обуглившиеся стены? Что же мне теперь делать? Жить дальше? Но как?
В голове были лишь бесконечные вопросы, а в душе – холодная пустота. В ушах до сих пор звучал недавний разговор с Идзуми.

- Алхимия… - Альфонс горько усмехнулся, - наука о жизни… А что она принесла в мою жизнь, кроме смерти и потерь? Чем эта наука отплатила моему брату, который посвятил ей всю свою жизнь? Он хотя бы раз использовал алхимию, кроме как на благо людей? И что с ним стало? Эта великая наука о жизни просто уничтожила его! Я не смог с ним даже проститься… От него ничего не осталось… Мы даже не можем его похоронить…
- Замолчи! Довольно! Вы вовсе не невинные жертвы! Вы нарушили запрет! И поплатились за это…
- Но почему это запрет? Мы ведь хотели не забрать, а вернуть жизнь! И наша мать была достойна этой жизни… В отличие от многих других людей.
- Да потому, что у каждого живого существа есть своё предназначение, своя судьба… А с чего ты взял, что вы – двое глупых мальчишек – имеете право вмешиваться в течение жизни? И что имеете право менять чужие судьбы? Жизнь и смерть идут рука об руку. И смерть одного человека всегда означает начало жизни другого…
- А первый вдох и первый плач новорождённого младенца являются продолжением последнего выдоха умирающего старика… Огонёк новой жизни всегда означает, что где-то погасла другая жизнь…
- Да, именно этому я вас и учила.
Идзуми обняла своего бывшего ученика:
- Ал, ты многого не помнишь…
- Да, последние пять лет стёрты из моей памяти. Но, Учитель… Я ни на секунду не поверю, что мой брат был законченным негодяем, не достойным даже того, чтобы его по-человечески похоронили!
- Ал…
- Я хочу вернуть все воспоминания о брате… Хотя бы воспоминания, раз другого мне не дано. Но, к сожалению, вместе с воспоминаниями ко мне возвращаются и знания. Я помню все книги по алхимии, словно только вчера их прочитал. Отчётливо вижу все формулы, слышу ответы на все вопросы, которые когда- либо задавал… Но легче от этого не становится! Ответ на главный вопрос мне никто так и не дал.
Иногда мне кажется, что вместе со своей жизнью Эд отдал мне все свои знания и опыт… Только для меня алхимия больше не существует. Ей нет места в моей жизни.
- Ну, что же…Это твоя жизнь. И твой выбор. Только… Знаешь, Ал, жизнь твоего брата была неразрывно связана с алхимией. Поэтому невозможно помнить Эда, забыв об алхимии.

**********

На улицах было полно людей. Уже несколько дней в Лондоне стояла на удивление хорошая погода. Казалось, что перед серой и холодной осенью природа решила подарить городу дождей и туманов ещё один маленький кусочек лета. И даже скупые на эмоции лица англичан светились в эти последние тёплые дни радостью и счастьем.
Эдвард с трудом пробирался сквозь плотный людской поток. Он жадно прислушивался к гулу толпы, надеясь различить в нём знакомый голос. С непонятной самому себе надеждой, заглядывал в лица прохожих. Кого он искал? Юноша и сам этого не знал. Но его не покидало ощущение, что в потерянных воспоминаниях осталась вся его жизнь.
Прошлой ночью Эд неожиданно проснулся. Он был готов поклясться, что слышал чей-то голос. Тихий и далёкий, но в то же время – до странности родной и знакомый. Он попытался ухватиться за промелькнувшее воспоминание, но оно уже ускользнуло от него. Просочилось сквозь сознание, как вода сквозь пальцы. Эдвард так и просидел до утра, вслушиваясь в тишину.

**********

Очередная бессонная ночь осталась позади. Солнце ещё не взошло, но жаворонки уже приветствовали его звонким пением. На траве, словно радужный бисер, блестели капельки утренней росы. Альфонс шёл к могиле матери.

Надпись на холодном камне равнодушно гласила: « Триша Элрик».
Мамы нет. Она умерла. Это больно, жестоко и несправедливо. Но я с этим смирился. И, храня в душе память о ней, живу дальше. Но почему я не могу смириться с тем, что тебя тоже больше нет?
Альфонс поднял глаза к небу. Солнце уже взошло.
Ты всегда любил солнце, а оно – тебя… Ты был словно соткан из его лучиков… Весной у тебя всегда появлялись маленькие, едва заметные веснушки. А мне казалось, что это золотая пыльца, осыпавшаяся с твоих ресниц… Мама называла тебя «мой солнечный мальчик». А я тебе - смешно признаться! - даже немного завидовал. Но я всегда гордился тем, что мой старший брат такой необыкновенный …
Ты всегда меня защищал, поддерживал. Мне казалось, что для тебя нет ничего невозможного. Ты знал ответы почти на все вопросы… И я гордился, что мой старший брат – гений…
Где же ты сейчас? Для кого же светит солнце, если не для тебя?

**********

Солнце ласкало своего любимца. Оно играло с его золотистыми прядями. Нежно щекотало лицо, желая увидеть улыбку на любимых губах. Пыталось заглянуть в родные глаза сквозь опущенные ресницы.
- Эдвард, ты готов? Машина уже ждёт нас внизу.
Солнечный мальчик слегка вздрогнул и отошёл от окна. Его взгляд рассеяно блуждал по комнате.
- Эд, что с тобой? Ты что-то вспомнил? – в голосе Хоэнхайма промелькнула тревога.
- Нет… А что я должен вспомнить? – он в упор посмотрел на отца.
- Зачем ты сам себя мучаешь?
- Не знаю, - Эд нервно пожал плечами. – Просто всё вокруг для меня чужое и… неправильное, что ли. Меня не покидает ощущение, что я должен быть вовсе не здесь.
Хоэнхайм отвёл взгляд.
- Если тебе не нравится Лондон, то мы можем поехать куда-нибудь ещё. Хотя, в этом городе есть своё очарование…
- Город действительно очень красивый. Только дело вовсе не в нём. У тебя бывает такое, что ты выходишь из дома, а тебя начинает одолевать смутная тревога, что ты забыл что-то важное? Но поскольку никак не можешь вспомнить, что именно ты забыл, то продолжаешь свой путь. Но, чем ты дальше от дома, тем сильнее становится тревога… А вернуться уже не можешь… И тревожное предчувствие перерастает в твёрдую уверенность, что забыл ты что-то жизненно важное…
- Эд, ты ещё не оправился до конца от всех потрясений. Вот тебя и посещают подобные мысли.
- Возможно. Но скажи тогда, почему я не могу отделаться от мысли, что в одном из моих снов осталось что-то намного большее, чем неприятные воспоминания? Ты понимаешь, что я потерял себя?.. Что я люблю? Чем дорожу? Что заставляет меня летать от радости, а что – горько рыдать? Я ничего о себе не знаю. Перед глазами – белый потолок, а в душе – равнодушное спокойствие. И больше ничего.
- А что плохого в спокойствии?
- Знаешь, в том-то и дело, что в нём ничего нет. Только равнодушие.
- А что ты хочешь получить от жизни, не принимая в ней никакого участия?! – не выдержал Хоэнхайм.
Эдвард с удивлением и интересом поднял глаза. Он впервые слышал жёсткие, почти безжалостные, нотки в этом голосе. А во взгляде он уловил какое-то новое и незнакомое выражение. Таким я тебя ещё не видел…Что же ещё ты от меня скрываешь?
Но лицо Хоэнхайма уже приняло своё обычное выражение. Голос звучал ровно и спокойно.
- Ты засиделся дома. Вот и хандришь. Тебе нужна смена обстановки и общение с другими людьми! Поверь, Виндзор – очень милое местечко. И всего в двух часах езды от Лондона. Представь: дикая природа, множество старинных замков и крепостей… Эдвард, это же мечта любого 16-летнего мальчишки!
Впервые за долгое время Хоэнхайм увидел улыбку сына.
- Ладно, поехали.
- Вот и правильно. А я постараюсь к тебе присоединиться, как только закончу все свои дела.

Я продолжаю изучать алхимию… Продолжаю искать возможность для её применения в этом мире…Хотя, мне лучше всех известно, что это невозможно. Ведь я на своём опыте неоднократно убеждался в том, что равноценный обмен существует… и, к сожалению, не только в алхимии. Но я хочу дать тебе счастье, а не просто покой. Но пока для тебя же лучше ничего не знать об обществе Туле. Ведь то, что я задумал практически неосуществимо.
Эдвард, ты даже и не представляешь, насколько мы похожи… Ты, как и я, не можешь довольствоваться всего лишь покоем. Тебе нужно счастье! Постоянное движение, круговорот событий, стремление к своим целям… Тебе необходимо чувствовать себя живым – только тогда ты счастлив.

Машина уносила Элрика из Лондона. Широкие мостовые сменялись природными рельефами, городской шум – пением птиц и шелестом листвы. С каждой минутой Виндзор становился всё ближе и ближе. Равнодушие уступало место какому-то новому для Эдварда чувству. В глазах появился живой блеск, сердце стучало быстрее и громче обычного. Он чувствовал, как горячая кровь бежит по венам… Замок Чёрных Ключей неумолимо приближался.

Часть третья.

Виндзор располагался на правом берегу Темзы. Казалось, что её неспешно текущие воды были наполнены расплавленным золотом солнечных лучей. Над городом величественно возвышалась громада Виндзорского замка, который, и по сей день, являлся летней резиденцией королевской семьи. Город радушно раскрывал свои могучие объятия навстречу новым гостям.
Откинувшись на спинку сиденья, Хоэнхайм с едва заметной улыбкой наблюдал за сыном. Но, внезапно, предчувствие чего-то неизбежного кольнуло его душу. Он заметил, как напрягся Эд, и проследил за его взглядом. Они проезжали мимо высокого холма… А на его вершине стоял одинокий чёрный замок…

**********

Замок, охваченный жёлто-красным пламенем заходящего солнца, завораживал своей мрачной красотой. Он стоял на самом краю обрыва, окружённый старыми могучими деревьями. Стены его уже давно поросли колючим кустарником, который цеплялся за каждую выемку и трещину в камне. Широкие окна размещались высоко над землёй, чтобы до них не могли долететь вражеские стрелы или ядра.
История замка была окутана тёмной завесой тайны. Никто толком не знал, кто был владельцем замка и почему он носил столь зловещее название.
Местные жители с суеверным страхом рассказывали, что первый и единственный владелец замка продал душу Дьяволу. В обмен он получил безграничную власть и богатство.
После смерти его душа была обречена на вечные муки и скитания по замку. Каждый год, в ночь своей смерти, бессменный хозяин замка получал возможность спасти свою душу и обрести покой. С огромной связкой чёрных ключей его призрак бродил по замку. В одной из комнат, на потемневшем от времени столе, лежал договор, заключённый им много веков назад с сатаной. Если он коснётся договора до восхода солнца, то душа его будет свободна и обретёт желанный покой.
Но каждый раз повторялось одно и то же. Он уже протягивал ключ к замочной скважине, стоя у двери последней комнаты… Его душа, истерзанная бесконечными муками, радостно трепетала… Но в окно безжалостно проникал первый солнечный луч нового дня. И ключ в иссохшей руке превращался в прах. А по всей округе разносился душераздирающий крик, от которого кровь стыла в жилах.

  Но внимание маленьких Элриков замок Чёрных Ключей привлёк вовсе не этой легендой. В одной из книг Эд вычитал, что на самой заре своего формирования, молодое государство Аместрис постоянно подвергалось нападениям воинствующих соседей. Именно в те далёкие и неспокойные времена на границах государства активно возводились крепости для защиты от вторжений. К сожалению, время и войны были беспощадны к этим красивым и величественным постройкам. И к тому времени, когда Аместрис стал мощной державой, уцелели лишь немногие из них. 
В начале 16го века на месте нынешнего Ризенбурга был сплошной лес и всего 5-6 небольших деревянных  построек первых поселенцев. Именно тогда для защиты молодого города и был возведён замок Чёрных Ключей. Примерно в это же время мудрец Востока посетил Аместрис. И если в Аместрисе об алхимии практически ничего не было известно, то в исторических хрониках империи Син первые упоминания об алхимии датировались аж 5 веком до нашей эры. Где именно был мудрец, и что он поведал об алхимии, точно известно не было. Но в некоторых записях говорилось, что в замке Чёрных Ключей была создана первая лаборатория, где проводили алхимические опыты, в том числе и по созданию Философского камня. Именно тогда и появились первые государственные алхимики, а сама наука заняла важное место в жизни и развитии Аместриса.
Однажды ночью в окнах замка вспыхнуло ярко-красное свечение. Вскоре весь замок был охвачен прозрачным пламенем. В окнах мелькали силуэты людей, которые тут же словно сгорали в этом красном свечении. В ту ночь вместе с лабораторией бесследно исчезло двести человек…
С тех пор замок так и стоял заброшенный, обрастая слухами, тайнами и легендами. Прошло уже несколько веков, а он почти не изменился. Казалось, что время и природа обходили его стороной. И это лишь усиливало суеверный страх в сердцах людей. Местные жители считали замок проклятым и не подходили к нему даже при свете дня.
Замок был неотъемлемой частью детства Альфонса. Он знал каждую трещинку в его потемневших  каменных стенах. Ведь они с братом излазили замок вдоль и поперёк. Он помнил, с каким пристальным вниманием, боясь хоть что-то упустить, они обследовали каждый сантиметр этого таинственного места. Помнил тот непередаваемый трепет и восторг, когда, после долгих и безрезультатных поисков, они случайно наткнулись на почти стёртый круг преобразования…

**********

Эдвард лежал на кровати и пытался сосредоточить своё внимание на книге. Но сердце бешено колотилось, а мысли вновь и вновь возвращались к увиденному сегодня замку.
Отбросив книгу в сторону, он подошёл к окну. Из его комнаты замок был виден словно на ладони.
Что же ты скрываешь за своими стенами?
Какое-то необъяснимое чувство настойчиво влекло его туда. Не в силах больше ему противостоять, он взял плащ со стула и направился к выходу. Остановился у самой двери, вспомнив, что обещал отцу никуда сегодня без него не выходить.
Так я же только на пять минут… Воздухом подышать. Да, и он сам мне говорил, что невозможно получить что-то от жизни, не принимая в ней никакого участия.
Заключать сделки со своей совестью у Эдварда всегда хорошо получалось.

**********

Алу постоянно казалось, что вот-вот дверь с шумом распахнётся и в комнату ворвётся Эд, взъерошенный и перепачканный чернилами. И начнёт громко и возбуждённо что-то рассказывать. Но в доме царила угнетающая тишина.
Из комнаты выходить не хотелось. Больше всего он сейчас боялся увидеть Уинри. Точнее, её глаза, полные боли, страдания и сочувствия.
Но и сидеть дома уже не было сил. Ему казалось, что ещё одна минута, проведённая вот так – в глухой тишине и наедине со своими мыслями – сведёт его с ума. И он ушёл.
Ноги сами несли его куда-то. Когда Ал остановился, солнце уже почти скрылось за горизонтом. Замок Чёрных Ключей утопал в его прощальных лучах. Был точно такой же закат, когда они с братом впервые пришли сюда.

Ты тогда всё утро провёл в кабинете отца, зарывшись в книги. Я ещё сильно на тебя обиделся, потому что ты выставил меня за дверь со словами, что «это слишком взрослые книги». И, заливаясь горючими слезами, я убежал на кухню к маме. Ох, как же мне тогда хотелось пересолить и залить молоком твой завтрак!
Мы с мамой уже давно сидели за столом, а ты всё не выходил из кабинета отца. Я уже начал волноваться – не завалило ли тебя книгами. Но тут ты вошёл  в столовую с самым серьёзным и сосредоточенным видом.
- Как же я проголодался! Ал, после завтрака я расскажу тебе что-то важное.
Мои обиды моментально улетучились. И я вновь смотрел на тебя с нескрываемым восхищением и обожанием.
- Эд, что ты опять задумал? Может, и со мной поделишься? – с улыбкой спросила мама.
- Нет, мама, это касается алхимии, - гордо сказал ты.
Я в очередной раз подумал, что мой старший брат - гений. А мама смотрела на нас с непередаваемой любовью и нежностью.

**********

Эдвард в нерешительности стоял у дверей замка. Внутренний голос говорил, что у него ещё есть возможность повернуть назад. И для него же лучше будет сейчас вернуться в гостиницу и забыться сном… Ему казалось, что кто-то тихо, почти умоляюще, просит его не входить в замок.
Ну же… разожми пальцы… отпусти дверную ручку… Уже завтра это место для тебя ничего не будет значить. Осталась всего одна ночь. И ты будешь свободен от прошлого.
Он уже готов был разжать пальцы… Но тут он почувствовал тепло на своей руке. Словно чья-то невидимая ладонь накрыла ее… Мимолётное и почти невесомое прикосновение, словно его и вовсе не было. Но, в то же время, до боли родное и знакомое.
Эдвард распахнул двери и вошёл в замок Чёрных Ключей.

**********

Двери с грохотом захлопнулись за Альфонсом. На какое-то время он оказался в полнейшей темноте. Сердце колотилось настолько сильно и громко, что заглушало все остальные звуки мира. Казалось, ещё удар – и оно вырвется из груди.
Ему не было страшно. Это было нечто совсем другое. Он испытывал те же чувства, как и в тот вечер, когда они с братом впервые нашли здесь доказательства использования алхимии. Он знал, что и сегодня найдёт то, что уже давно искал: ответ на свой главный вопрос.
По телу прошла дрожь. Он облизнул пересохшие губы и стал подниматься на второй этаж.
- Ты тоже сейчас здесь? Ты ведь меня слышишь, Эд?

**********

Луна уже давно взошла на свой небесный трон, а братья всё ещё бродили по замку. Время словно остановилось. Они были в мире, который существовал лишь для них двоих.
Они проходили по бесчисленным коридорам и комнатам замка, иногда почти касаясь друг друга. Но в самый последний момент, когда их души уже готовы были вновь воссоединиться, между ними словно кто-то возводил невидимую стену. И они снова расходились в разные стороны. Мысли Эдварда вновь сбивались, а первые робкие проблески воспоминаний почти бесследно растворялись в глубине его сознания. И, равнодушно глядя сквозь своего брата, он шёл дальше.
Альфонс упал на колени, чувствуя, как по скрученным венам медленно растекается ледяной яд страха.
- Где же ты? Я не вынесу ещё одной ночи в холодной постели с чёрно-белыми снами…

**********

Братья одновременно открыли двери, и вошли… Комната была просторной, с высокими потолками. Как и во всём замке, в ней не осталось ничего, кроме голых стен. Но, несмотря на это, здесь сохранились отпечатки прожитых жизней и воспоминаний. И, пожалуй, это было единственное во всем замке место с живой душой.
Мерцающие старинные стекла витража, обрамлённые массивными рамами, придавали комнате таинственную и немного волшебную атмосферу. Тонкая игра лунного света, теней и отражений погружала всё помещение в вечность.
Они шли навстречу друг другу. В глазах горела надежда. И с каждым новым шагом два сердца радостно сжимались. Дойдя до середины комнаты, братья остановились. Все чувства и эмоции были обострены до предела. Радость и страх слились в единое целое. Они стояли совсем близко, почти касаясь друг друга плечами. Эд мог бы даже почувствовать дыхание брата на своей коже… Но их разделяла огромная пропасть бесчисленных миров.  И всё же, несмотря на это, братья чувствовали тепло друг друга. Глаза наполнились слезами, а сердца – светлой грустью.
Всё происходящее напоминало Эдварду какой-то странный и нереальный сон. Мысли, чувства и воспоминания сменяли друг друга с бешеной скоростью… Он закрыл глаза.
Я здесь уже когда-то был… Всё вокруг до боли знакомо… Сейчас я открою глаза и увижу ангела…
Старинный витраж завораживал своей красотой: яркие краски, позолота, гармония света, камня и стекла. Казалось, что колючие иглы башен взлетают из витража прямо в небо, а бушующий огонь вот-вот охватит и всю комнату. В самом центре багряного  пламени, преклонив колено, стоял ангел. Его тонкие пальцы сомкнулись вокруг рукояти меча. Расправленные белоснежные крылья были залиты тёмно-алой кровью. По щекам текли слёзы, а в широко распахнутых глазах навечно застыли боль и страдание. Этот взгляд пугал и одновременно завораживал, пронизывая душу насквозь.
- Раньше мы сюда часто приходили. Тайком убегали из дома, и до утра пропадали в замке. А эта комната была нашим любимым местом…
- Да, я помню…
- Когда умерла мама… В ночь перед её похоронами я проснулся от панического страха и ощущения чего-то неизбежного и непоправимого. Твоя постель была пуста. И я сразу понял, где ты…
- Я был здесь…
- Ты так и не сказал, что искал в замке. А я и не спросил, потому что уже знал ответ. И до сих пор помню, как в ту ночь нашёл тебя здесь… Когда я вошёл, ты не сказал ни слова. Но тогда мне впервые в жизни стало страшно по-настоящему. И в ту ночь слёзы ангела, - Альфонс поднял глаза на витраж, - окрасились кровью.
Внезапно луна скрылась за облаками. Когда она вернулась на небо, комната вновь наполнилась мерцающим светом. И на считаные доли секунды Эдвард ясно увидел чьё-то лицо, до странности похожее на его собственное.
- Это всего лишь воображение и преломление света… нарисовали в воздухе моё отражение…
Но он не мог отделаться от мысли, что это вовсе не плод игры света и воображения. Черты лица были более мягкие и плавные… Но ярче всего в сознании отпечатались глаза: такие тёплые и огромные… Наполненные немой мольбой, робкой радостью и любовью…
- Это же…
Хотелось кричать, плакать и смеяться. Бесформенные и выцветшие воспоминания вновь обретали яркость и чёткость. Мысли больше не сбивались. И все кусочки мозаики собирались в единую картину.
Он бежит… На пороге большого дома, в лучах заходящего солнца стоит женщина и протягивает ему навстречу руки…Это же мама! В её взгляде и улыбке столько тепла, нежности и любви!
Рядом бежит кто-то ещё и тоже смеётся… Именно это лицо он только что видел… Это же…Ал!
В одно мгновение перед глазами пронеслась вся жизнь. Воспоминания ярко вспыхивали в его сознании.
Беззаботное детство, полное радости и смеха… А потом это всё отняли. Ушёл отец. А через год умерла мама. И весь мир словно перевернулся.
За что?
Счастье, мечты, да и вся жизнь, были разбиты вдребезги. И душу заполнили боль и горечь. А ещё обида, смешанная со злостью, на жестокость и несправедливость жизни.
Эдвард обессилено упал на колени. Он вспомнил всё. Его плечи содрогались от беззвучных рыданий. И, словно в бреду, губы повторяли только одно слово: «Прости».
Он снова почувствовал мимолётное, но такое родное и тёплое, прикосновение. И откуда-то издалека донёсся тихий шёпот: «Теперь я знаю, что ты жив. И я найду тебя».

**********

Эдвард вернулся в свой номер, когда солнце уже давным-давно взошло. Бледный, с плотно сжатыми губами и лихорадочным блеском в глазах, он тихо закрыл дверь и прислонился к стене. Взглянув на сына, Хоэнхайм сразу всё понял.
- Ты всё-таки был там…
- Да.
- Прости.
- За что? – Эдвард непонимающе посмотрел на отца.
- За то, что не смог уберечь тебя даже от воспоминаний.
- Я сам этого хотел. И я ни о чём не жалею. Я рад, что воспоминания вернулись ко мне. Да, я наделал в жизни много ошибок. По моей вине пострадали  ни в чём неповинные люди. Я своими же руками чуть не убил родного брата. И эти воспоминания причиняют мне невыносимые страдания. Но я не хочу от них убегать, ведь они часть меня,  – он замолчал, глядя куда-то вдаль. - А в жизни моей было также много светлого и хорошего, что я вовсе не хочу забывать! Возможно, это уже никогда не вернётся… Возможно, я больше никогда не увижу брата. И от одной только мысли об этом в душе образуется тоскливая пустота… Но, в конце концов, кто я такой, чтобы требовать что-то от судьбы? И уж тем более, пытаться её изменить?
- И что же ты теперь будешь делать?
- Я… не знаю, - Эдвард устало пожал плечами. – Я очень хочу вернуться домой. Но, честно говоря, понятия не имею, как это сделать.
- А если я тебе скажу, что обратного пути нет? Ты теперь часть этого мира. И тебе придётся с этим смириться.
- Что ты имеешь в виду?
- Только то, что сказал.
Эдвард внимательно посмотрел отцу в глаза. Он никогда не мог понять, что на самом деле скрывается за этим бесстрастным взглядом.
- Я хочу знать, что с Алом всё в порядке.
- Он жив.
- Я знаю.
- Ты его видел?
- Этой ночью я увидел, точнее, почувствовал его душу. И я не смирюсь и не остановлюсь до тех пор, пока не буду знать точно, что вернул ему то, что когда-то забрал. Я готов смириться с тем, что уже никогда не вернусь домой. Но я никогда не смирюсь с неизвестностью.

**********

- Учитель, я хочу возобновить обучение.
- Ты вновь поверил в алхимию? – холодно спросила Идзуми.
- Как я могу не верить в то, что является неотъемлемой частью меня?
Альфонс улыбнулся солнечным лучикам, нежно щекотавшим его лицо.
- Теперь я знаю, что Эд жив. И я сделаю всё, чтобы вернуть его.

**********

- Бездействие и ожидание – это не для тебя. Ты слишком живой для этого, - усмехнулся Хоэнхайм, наблюдая за сборами сына.
- Я слышал, что в Румынии проводятся исследования ракет на жидком топливе.
- Переключился на механику, раз не можешь использовать алхимию? Хочешь полететь в космос на ракете?
- Единственное, чего я хочу – это быть ближе к моему миру.
- И к брату.
- Да.
- Я не в праве тебя удерживать. Каждый человек волен сам выбирать свой путь… Только не забывай про равноценный обмен.
Эдвард ничего не ответил. Но уже в дверях он обернулся и, глядя отцу в глаза, сказал:
- Не забуду. И… спасибо тебе.
- Не стоит.

Поезд уносил Эдварда навстречу солнцу и новой жизни. Он не знал, что его ждёт впереди. Так же как и не знал, что ему ещё предстоит обрести и потерять…
Он, как и раньше, сидел у окна, подперев щёку ладонью. И провожал глазами беспрерывно сменяющиеся пейзажи. Монотонный стук колёс убаюкивал. Где-то над головой, на полке для багажа, лежал чемодан. Маленький, с обтрёпанными от частых поездок углами и кое-где потрескавшейся  кожей. Эд нашёл его на чердаке в доме отца. Словно, перенёсся вслед за мной из того мира…
Всё это было настолько знакомо, что казалось, будто время вернулось назад. Только вот… Место напротив было непривычно пустым.
- Однажды мы с тобой снова поедем куда-нибудь вместе. И ты будешь сидеть напротив, радостный и улыбающийся. А в твоих глазах и волосах будут играться солнечные зайчики…
Эдвард улыбнулся залитому солнцем небу.

**********

Альфонс сидел у окна. Солнце светило прямо в лицо, но ему нравилось чувствовать его тепло на своей коже. И потому он не старался от него спрятаться, а лишь прищуривался, напоминая маленького и смешного котёнка. Дороги, поезда… Всё это казалось таким родным и знакомым. Только Эдварда не было рядом…
- Но я обязательно найду тебя.
И, словно желая ухватиться за что-то невидимое, он протянул руку навстречу солнцу.

Эпилог.

Румыния –  красивая и загадочная страна. Живописные горы, средневековые замки, многочисленные равнины и реки всегда будоражили фантазию художников и писателей.
Но история страны не была такой же мирной и красивой, как её география. За столетия, множество воинствующих народов вторгалось в прекрасную и мрачную Трансильванию. А в 1916 году Румыния вступила в Первую мировую войну…
Трансильванские немцы или, как их ещё называли, саксонцы составляли основное население одной из исторических областей страны ещё с двенадцатого века. Они окрестили родину графа Дракулы Семигорьем в честь семи возведённых ими здесь замков. Эти величественные постройки стоят и по сей день, вызывая в душах людей самые противоречивые чувства.
Эдвард приехал в небольшой городок под названием Сибиу. К сожалению, к началу двадцатого века власть в стране принадлежала людям, следовавшим за деспотичным диктатором. И поэтому город был уже не столько важнейшим религиозным  и культурным центром страны, сколько центром по проведению исследований в области ядерной физики.
Вокруг уже собралась толпа зевак, желающих своими глазами увидеть новое чудо техники и человеческого гения.
- Альфонс, уже всё готово! Все только тебя ждут!
Эдвард вздрогнул, словно через его тело пропустили разряд тока.
- Да, уже иду. Начнём через несколько минут.
Голос раздался за самой спиной Элрика. Он резко развернулся, и сразу же врезался в обладателя голоса. Высокий, светловолосый – типичный немец.  Но Эд не мог отвести взгляд от его лица. Родные и хорошо знакомые черты… Почти такая же лёгкая  улыбка на губах… Только глаза другие… У Ала они тёплые, оливковые… с золотистыми искорками…
В приветливом взгляде голубых глаз незнакомца читалось лёгкое удивление и сконфуженность.
- Ой, извините…Надеюсь, я вас не сильно толкнул?
Эдвард в немом удивлении продолжал рассматривать «другого» Альфонса. В воздухе повисло неловкое молчание.
- Нет, всё в порядке. Я сам виноват.
- А мы не знакомы?
Эдвард улыбнулся и протянул руку:
-Меня зовут Эдвард Элрик.
-Альфонс Хайдерих, - ответное пожатие было по-дружески тёплым и даже почти знакомым. - Очень приятно.